Человек безумный. На грани сознания  - Виктор Тен

Школа Вундта дала весьма значимый отрицательный результат. В 70-х годах XIX в. психология стала претендовать на звание самостоятельной науки, вооруженной объективным методом, благодаря системному учению о рефлексах, которое начал разрабатывать И. Сеченов.

Для того чтобы узнать, что представляет собой то или иное явление, надо узнать, как оно возникло. И. Сеченов первым поставил вопрос о сознании в таком разрезе. Он поставил задачу создания новой психологии как науки, основанной на объективном методе, «родной сестры физиологии».

«Все акты сознательной и бессознательной жизни по способу происхождения суть рефлексы», – считал он. Сеченов выдвинул интересную идею об акте сознания как о «незавершенном рефлексе», то есть не доведенном до физического действия ответе организма на внешний стимул.

Сравнивая реакции детей, животных и взрослых разумных людей на раздражения, например боль, Сеченов пришел к выводу о наличии в мозге механизма задерживания рефлексов, которые так и назвал «задерживателями». «Итак, рядом с тем, как человек, путем часто повторяющихся ассоциированных рефлексов, выучивается группировать свои движения, он приобретает (и тем же путем рефлексов) и способность задерживать их, – пишет он. – Теперь я и покажу читателю первый и главнейший из результатов, к которому приводит человека искусство задерживать конечный член рефлекса. Этот результат резюмируется умением мыслить, думать, рассуждать. Что такое в самом деле акт размышления? Это есть ряд связанных между собою представлений, понятий, существующий в данное время в сознании и не выражающийся никакими вытекающими из этих психических актов внешними действиями. Психический же акт, как читатель уже знает, не может явиться в сознании без внешнего чувственного возбуждения. Стало быть, и мысль подчиняется этому закону. А потому в мысли есть начало рефлекса, продолжение его, и только нет, по-видимому, конца – движения. Мысль есть первые две трети психического рефлекса» (Сеченов, 1866. Гл. 2, п. 12).

Конец XIX в. стал временем борьбы между сторонниками интроспекционизма и сторонниками объективного метода, под которым тогда понималась только рефлексология, потому что ни МРТ, ни ПЭТ, ни даже ЭЭГ не существовало. В бурной полемике становилась на ноги экспериментальная психология, объявившая интроспекционизм лженаукой. Были сделаны интересные открытия о восприятии, о рефлекторной дуге, но все это ни на йоту не приблизило к решению вопроса: что есть сознание и как оно возникло.

Кстати, в то же время «декартова пропасть» была переосмыслена в качестве Основного вопроса философии, который я назвал бы просто Основным вопросом. Ибо речь, в самом деле, идет об основном вопросе познания, основном вопросе бытия, основном вопросе загробной жизни, если она существует, основном вопросе всего. Должно быть понятно, почему это основной вопрос познания и жизни. Мы строим свою жизнь, например отношение к религии, в зависимости от того, как решаем этот вопрос для себя. Когда мы предчувствуем завершение жизненного пути, он актуализируется еще резче: есть ли у нас шанс сохранить свое Я вне разложившейся материи или нет? Все об этом задумываются, включая убежденных материалистов-атеистов.

Именно В. Ленин в работе «Материализм и эмпириокритицизм» (1909) сформулировал Основной вопрос как «вопрос об отношении сознания к бытию». Таким образом, он переформулировал Основной вопрос, который впервые был озвучен Энгельсом в работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» еще по-декартовски, как «отношение мышления к бытию» (1886). Ленин, как часто бывает, просто подвел итог, четко сформулировал то, что уже давно ходило по книгам: не мышление, а сознание.

Вопрос об отношении сознания к бытию – это не только философский вопрос. Это основной вопрос современной физики, не нашедшей в основании материи ничего, что можно измерить. Это Основной вопрос антропологии, потому что человек – это его Я. Все прочие проблемы антропогенеза имеют смысл как приближение к решению вопроса: как появилось сознание? Это, разумеется, Основной вопрос психологии, которая в самом общем виде является наукой о сознании и просто обязана решать вопрос, как оно возникло и что это такое в отношении к бытию.

Сознание, считал Сеченов и его последователи, вполне поддается изучению объективными лабораторными методами. Именно «фактор объективности» способствовал настоящему буму исследований на этом направлении, благодаря которому в предреволюционные годы в Петербурге сформировалось несколько уникальных школ по изучению высшей нервной деятельности: А. И. Введенского (тормозные реакции и парабиоз); А. А. Ухтомского – автора великолепной теории доминанты; физиологическая школа И. П. Павлова; нейрофизиологическая школа В. М. Бехтерева. В Англии появилась школа Ч. Шеррингтона, который подробно исследовал рефлекторную дугу, ввел понятие о синаптической связи в передаче, а также сформулировал общее понятие о торможении.

Научная биография В. Бехтерева четко делится на два периода. В молодости он придавал значение методам интроспекции, даже работал совместно с Вундтом в Германии в конце XIX в. У многих молодых психологов был тогда идефикс: преодолеть субъективизм методов психологии, сделать эту науку наукой. Каким образом? Разумеется, путем соединения с наукой о рефлексах. Это оказалось невозможно, потому что сознание субъективно по определению. После возвращения из Германии, заняв кафедру в Казанском университете, В. Бехтерев уже не имел иллюзий. В книге «Объективная психология», которую он опубликовал после переезда в Петербург, прямо говорится: «…В объективной психологии… не должно быть места вопросам о процессах сознания» (Бехтерев, 1991. С. 3). Буквально это означало, что изучение рефлексов животных и человека в принципе не может дать ответ на вопрос о происхождении сознания и объяснить его тайну. Этот вывод он сделал первым в мире.